«Если закрыть глаза, здесь не так уж плохо».
Мягкая подушка, свежее белье, неплохая еда, от избытка которой, правда, уже плохо, но недавнее истощение требует ее потребления.
Она попыталась представить, что лежит вовсе не в палате, а в своей уютной комнате со светло-салатовыми обоями и квадратиками на бежевых портьерах. Слева аквариум с веселыми кислородными пузырьками, справа письменный стол с чуть слышно работающим компьютером. В высоких динамиках приглушенно играет какой-нибудь поп-рок. Шторы задернуты, и проснувшееся солнце ждет за окном, в комнате сонный полумрак. И будильник сегодня сжалился, не будит.
Как хорошо просто валяться в своей постели…
Не хотелось открывать глаза. Хотелось домой.
Но скрипнула дверь, и пришлось завязать с родными образами. Открыв глаза, Ми увидела улыбающееся лицо входящей медсестры в белоснежном халатике. В руках она несла утреннюю порцию препаратов.
Ми выдавила улыбку в ответ на приветствие медсестры, послушно проглотила все протянутые таблетки, запила как положено водой, потом откинулась на подушку и отвернулась к окну.
Сзади послышался жалостливый вздох, затем шаги и звук затворившейся двери.
«Должно быть, я действительно жалко выгляжу».
Ми закрыла глаза…
читать дальшеПрошла неделя. Кроме людей в белых халатах здесь бывают только родители. Телефон молчит. Иногда до чувства острой необходимости хочется набрать чей-нибудь номер и поговорить… О чем угодно, хоть об очередном скачке доллара и свином гриппе в Европе. Но кому позвонишь, когда кажется, что все от тебя отвернулись и делают вид, что тебя не существует? Хотя, может, и не делают вид, а так и есть… А может, ты сама от всех отвернулась, поэтому сейчас никто и не вспомнит о твоем существовании?
Кого волнует, что ты лежишь здесь одна в пустой белой палате на втором этаже, и неизвестно, что будет с тобой дальше… Правильно, никого. Раз уж ты додумалась до этого, то прими этот факт и смирись с ним.
Конечно, родители переживают. Родителей волнует, чтобы ты вышла отсюда на своих двоих и вернулась домой. Брат не знает, что происходит, да и не надо ему знать, испереживается...
Вот так, в этом мире у тебя есть только брат и родители. Хватит мусорить рассудок иллюзиями, адаптируйся и выживай.
«И Он, наверно, давно забыл обо мне. Я ему не нужна, у него теперь другая жизнь. Счастливая, светлая…»
Взгляд застыл на лежащем на тумбочке возле койки сотовом телефоне, упрямо надеясь, что подсветка все-таки загорится и раздастся звонок.
Жидкость в капельнице медленно втекала в чуть опухшую вену. Едва уловимо жужжали какие-то аппараты, перебиваемые ровным тиканьем настенных часов.
«А что бы я написала в завещании?»
Мысли капризно плыли в сторону, щемящей сердце. Глупые мысли, непослушные.
Старания чем-нибудь отвлечься не увенчались успехом. Глаза бродили по строчкам книги, но не видели их, и смысл текста никак не хотел восприниматься. Карандаш заносился над белым листом, так и застывал, не желая рисовать. Образы в голове мешались, путались, проносились мимо, толкали друг друга, а потом вдруг разом все исчезали и оставляли вместо себя пустоту. Тяжелую и легкую.
«Как нарисовать Пустоту?»
Любая музыка в наушниках наводила на воспоминания. Оказывается, все в человеческой памяти и сознании взаимосвязано. И эта связь тоже заставляла грустить…
Порой было страшно, потому что очень не хотелось уходить вот так, сейчас. Как-то нелепо. А если бы снова была дана возможность, то можно было бы столько всего сделать в этой жизни. Ведь жизнь-то толком еще и не началась.
Но чаще было все равно – будь, что будет; она уже устала. Жаль, конечно, родители будут горевать, и брат останется без сестры… Но мир такой мизерной потери не заметит. А она очень устала и тоже хочет отдохнуть. В конце концов, может, рай действительно существует и, если она туда попадет, ей станет много лучше, чем тем, кто останется здесь…
И пустота становилась такой легкой и приятной…
«А Он? Он расстроится?»
Вряд ли. Ему, наверно, и дела не будет… Никому не будет… Никому, кого называла друзьями, близкими, кого любила. Мобильный можно будет выключить, тогда никто уже никогда не вспомнит и не позвонит…
И пустота камнем оседала внутри, становясь до слез невыносимой.
Прошло еще несколько дней, за которые апатия окончательно поглотила в свою беззубую пасть. Не осталось ничего – ни эмоций, ни страхов, ни желаний, ни слез – только ожидание конца. Какого угодно.
На 1.. день в палату зашел лечащий врач – мужчина в рассвете сил, но с ранней проседью на висках. После стандартной процедуры осмотра и вопросов о самочувствии, он минуту помолчал, перечитывая что-то в блокноте, затем посмотрел девушке прямо в глаза и с будничной улыбкой сказал:
- Ну-с, дорогой пациент, собирайте вещи, завтра мы вас выписываем.
Ми недоверчиво переспросила:
- Завтра?
- Да. Ваше состояние не улучшается, думаю, нет смысла томить вас здесь. К тому же в домашних условиях вам будет комфортней. Я сейчас все объясню…
После профессиональной беседы и детального инструктажа по дальнейшему лечению, доктор снова ненадолго замолчал и продолжил с другой, уже не будничной, интонацией:
- Но я отпускаю вас при одном условии.
Молчаливое ожидание.
- Вы больше не будете делать глупостей.
Девушка опустила глаза. Она давно потеряла над собой контроль и не могла зарекаться ни от чего.
- Милая, все эти обстоятельства неспроста... Бог не наказывает, а испытывает. Это тяжело, но нужно быть сильной. Потерпи, и ты сама не заметишь, как все наладится.
Ми посмотрела на доктора полными слез глазами. Что-то острое в горле мешало говорить. Мужчина по-отечески взял ее холодную руку и крепко сжал в больших теплых ладонях.
- Ну так что, обещаешь?
«Обещаю?»
Она кивнула.
Через неделю она лежала на расправленной кровати в своей комнате, невидящим взглядом смотря в белый потолок. Жизнь худо-бедно продолжалась, и Ми знала, что больше не будет повторять попыток оборвать ее, а станет к ней терпелива.
Теперь она точно знала, что помочь ей может только она сама. Все встало на свои места: людям плевать на нее, а ей на людей. Ее персональный апокалипсис затронул только ее, ей придется самостоятельно его пережить. Осталось только стереть отголоски прежнего, тогда все внутри окончательно успокоиться и пепел осядет на глубокое дно, откуда ему нельзя больше будет подниматься.
Она знала, что рано или поздно черная полоса закончиться и уступит место белой. Осталось только всецело в это поверить…
И она поверила.
-
-
04.01.2010 в 10:23никогда не пиши, что у тебя ничего нет. не пиши, что ты никому не нужна.